Пётр Болотников: история спортивных побед и поражений советской легенды в беге

Имя Петра Болотникова стоит в том же ряду выдающихся бегунов, которые прославляли нашу Родину на международных спортивных аренах: братья Знаменские, Владимир Куц, а позже — Юрий Борзаковский.

Наивысшая точка в беговой карьере Болотникова — олимпийское золото 1960 года в Риме на дистанции 10 000 м. Интересно, что накануне самого важного и ответственного забега в своей жизни Пётр Григорьевич спокойно гулял по Риму, осматривал достопримечательности, был в Колизее, даже ездил на море купаться. А когда его спрашивали, как он может ходить по музеям (читай — нагружать ноги) перед олимпийским забегом, он отвечал: «Спокойно! Завтра я и так у всех выиграю».

Перед вами — история человека, который не сомневался в том, что он лучший, и смог доказать это всему миру. 

Детство

Родился Пётр Болотников 8 марта 1930 года в деревне Зиновкино Мордовской АССР. В возрасте 4-х лет потерял маму, а позже вместе с отцом и братом переехал к мачехе на Урал. Жизнь была трудная, голодная, но оказалось, что главные беды ещё впереди.

В 42-м году отец и брат погибли на фронте. Младший братишка тоже умер. И 12-летний Пётр вернулся в Зиновкино — один. Нашёл свою избу заколоченной, сорвал доски и стал жить. Чтобы прокормиться, работал пастухом, ходить в школу получалось не каждый день. На обед были кусок хлеба и бутылка молока, иногда подкармливала тётка, жившая в этой же деревне.

В подростковом возрасте Пётр впервые задумался о беге. Председатель колхоза попросил его довезти до ближайшего города военного моряка, который отдыхал в Зиновкино после ранения. Запрягли, поехали. А дело было зимой, моряк продрог в своём бушлате и велел маленькому вознице гнать галопом — а сам соскочил с саней и побежал. Не отставая от лошади.

Болотников тогда не понял, что его пассажиру просто нужно было согреться. Он удивлялся и думал, какие необыкновенные люди, эти военные моряки: всё могут сделать, что захотят, захотели — и побежали на лошадиной скорости, например.

«Вот с тех пор в моём детском представлении бег был связан с чем-то необыкновенным. Бегущий человек и тогда, да и сейчас, между прочим… вызывал у меня огромное уважение и даже почтение», сказал позже Болотников.

Видимо, поступок моряка произвёл сильное впечатление на подростка. Пётр начал понемногу бегать. И мечтать, что тоже однажды станет военным моряком.

Здесь надо добавить про одно удивительное совпадение обстоятельств. Владимир Куц, современник и товарищ Петра, стал олимпийским чемпионом на 4 года раньше, чем Болотников. И у него в детстве тоже был эпизод, связанный с бегом и моряками, после которого маленький Володя задумался о лёгкой атлетике.

О жизни и спортивных подвигах Владимира Куца читайте в этом материале.

Но вернёмся к Болотникову. Более-менее осознанный бег пришёл в его жизнь только в армии. Петру было уже 20 лет, юношеские годы, когда надо было тренироваться для будущих результатов, пришлись на военное время и голод, и, разумеется, ни о каких серьёзных и регулярных тренировках не могло быть и речи.

Однако уже в армии Болотников начал обращать на себя внимание и проявлять незаурядный беговой талант.

Армия. «Обманный» старт. Начало беговой карьеры

Первый забег в спортивной карьере Петра Григорьевича получился, так сказать, обманный. Он бежал вместо другого человека.

Летом 1950 года Пётр проходил 3-месячные курсы молодого бойца. Старослужащие перед увольнением в запас должны были сдать нормативы на значок ГТО, и в день забега к нему подошёл один из старших товарищей и сказал: «Побежишь километр вместо меня!». Болотников не посмел отказаться.

Надел пилотку (чтобы скрыть обритую голову), надел кирзовые сапоги и побежал. Пришёл первым, норматив выполнил — и не ощутил ровно никаких угрызений совести.

Позже началась серьёзная армейская подготовка. Кроссы каждое воскресенье (иногда в противогазах), силовые упражнения. По мнению Болотникова, все будущие советские стайеры рождались именно на армейских кроссах.

На первом забеге 3 км Пётр показал время 9:16,2. Это был рекорд дивизии — на 2 секунды лучше, чем у Аверина, чемпиона из соседней роты. Петру к тому моменту исполнился 21 год.

Разумеется, Аверин захотел реванша. Очную встречу назначили через неделю, и Болотников начал усердно тренироваться.

Каждое утро бегал в лесу 7-8 км, каждый вечер — ещё 10-15 км и по приказанию командира роты ел как можно больше фруктов и шоколада

На забеге, который должен был определить чемпиона дивизии, Аверин сразу пошёл вперёд, а Болотников побежал в своём темпе. К последнему километру он отставал от соперника уже на 40 метров. До финиша оставалось совсем немного, и тут на дорожку с перекошенным лицом выскочил капитан роты Болотникова: «Ты лапша, — кричит, — вспотеть боишься!».

Через считанные минуты Пётр финишировал первым!

Постепенно он начинал участвовать в различных первенствах, Спартакиадах. И сравнивать себя с другими бегунами, в том числе с Владимиром Казанцевым. За год до Олимпиады в Хельсинки (1952) Казанцев завоевал 3 золотые медали чемпионата СССР — на дистанциях 5000 м, 10 000 м и 3000 м с препятствиями.

Болотников смотрел на него по телевизору: «То ли качество съёмки было неважным, то ли измучился он очень во время забега, но вид у Казанцева был ужасный. Худ и тощ, как Кащей Бессмертный, руки — ниточки, глаза ввалились. Наши ребята, как увидели эти кадры, так и покатились: «Вот, — говорят, — Болотников! Быть тебе, Петро, таким!».

Болотников из вежливости тоже посмеялся, но ответил, что таким же никогда не станет — очень уж аппетит хороший. В армии он при росте 174 см весил 65 кг, в дальнейшем вес колебался на уровне 62-63 кг, перед соревнованиями снижался до 61.

Владимира Куца Болотников впервые увидел в конно-спортивном манеже в Хамовниках. Тот тренировался отдельно от группы, по своему плану. «В мерный топот десятка ног то и дело врывался его хриплый голос: «Дорожку!», вспоминал Болотников позднее. В то время он и мечтать не смел, что когда-нибудь выиграет у легендарного советского стайера.

В 1955 году Куц и Болотников встретились на Спартакиаде Вооружённых сил. Забег на 10 000 м определил актуальную расстановку сил: Куц взял золото с результатом 29:06,2 (и заодно обновил рекорд СССР), Болотникову досталась бронза (31:01,0).

Мы все знали, что Володя готов блестяще, и думали только о втором месте

Отметим, что к тому времени Болотников уже пользовался специальными увольнительными для тренировок. Как он их получил — об этом надо рассказать отдельно.

В конце 1954 года Пётр принял участие в общемосковских соревнованиях на 5 км. Финишировал первым, с солидным отрывом, забрал кубок и уехал в часть. А наутро его вызвали к командиру.

— Ты? — спросил подполковник, разворачивая газету «Московский комсомолец». А в газете была заметка об этом пробеге и фото победителя.
— По-моему, я, — ответил Болотников.
— Молодец! Будешь получать увольнительные для тренировок каждый день!

Пётр поблагодарил и пошёл к себе.

Иду, а душа поёт: «Да здравствует Петруха. Слава Болотникову! Всех победил, и фото в газете напечатали!»

Но неудачи тоже случались. Например, до конца жизни Болотников при виде бутербродов с сыром вспоминал провальный для себя забег Тарасовка — Москва. Тогда он настолько был уверен в победе, что даже заранее купил набор виниловых пластинок, потому что победителю в награду обещали вручить патефон. А выиграть не смог.

Сначала всё шло по плану, Болотников отрывался от преследователей и пел про себя песни с тех самых пластинок — а потом у него внезапно свело икроножную мышцу. Бежать быстро стало невозможно, Пётр финишировал 21-м. Страшно расстроился и на нервной почве съел огромное количество бутербродов с сыром. Так и закрепилась у него ассоциация.

В другой раз не повезло на эстафете «Вечерняя Москва». Болотников ни разу её не выигрывал, но очень хотел. А незадолго до передачи этапа вдруг вспомнил, что его соревновательная форма осталась в машине. В тренировочном костюме, в котором Болотников разминался, выступать было запрещено. Двери заперты, шофёра нигде нет. Что делать?

Пётр побежал к машине, нашёл щёлочку в боковом стекле, нашёл какую-то проволоку и просунул её в салон, пытаясь открыть дверь. Передача этапа уже приближалась, Болотников очень нервничал, но с третьей попытки смог открыть машину, успел переодеться и принять эстафету. Правда, сильное волнение сказалось на результатах — ватные ноги не бежали, выиграть не получилось.

Уволившись в запас, Болотников стал работать инструктором по лёгкой атлетике Московского городского совета ДСО «Спартак», продолжал тренироваться и пробегал в день до 15 км. Позже добился, чтобы его включили в сборную Москвы для выступления на Спартакиаде народов СССР.

Первый и единственный марафон

1954 год. Пётр Болотников занимает второе место на 30-километровом забеге на Первенстве Вооружённых Сил. Марафонская дистанция выглядит очень привлекательно, и он думает, что 42,2 км станут его спортивной специальностью.

Подготовка прошла успешно, тренировки 5 раз в неделю примерно по 1,5 часа вселяли уверенность. И в День физкультурника Пётр, полный сил, вышел на старт — от стадиона «Динамо» по Ленинградскому шоссе до Химок и обратно. Поначалу всё шло хорошо. А после 35-го километра, как водится, начался марафон.

Своё состояние в эти минуты Болотников описал так: «Ноги подгибаются. Шоссе поплыло передо мной. Докрутил до метро «Сокол». Дополз, точнее сказать. Там вся моя родня собралась. Слышу, кричат: «Сходи, Петенька! Не мучайся!». Видок у меня был — не описать. Майка полиняла, красная краска на шее, на ногах. Они решили, что я кровью истекаю. Глаза — как у тихого сумасшедшего.

Ну, чего пришли? — думаю. — Смотреть на мой позор, на мою погибель? Вот упаду сейчас и умру. Даже если остановлюсь, всё равно умру».

Убил меня проклятый марафон!

Правда, финишировать Пётр всё-таки смог. Но когда его под руки вели в душ, продолжал думать: «Сейчас за ступеньку зацеплюсь и весь рассыплюсь». Струя душа сбила с ног, а стакан боржоми не удержался в руках. Но в финишном протоколе были достойные цифры — 2:41:12.

«Не такое уж ты барахло, Болотников», подумал Пётр про себя, узнав, что прибежал далеко не последним. Но окончательно «отошёл» от марафона только через неделю.

Больше он эту дистанцию не бегал. Зато на всю жизнь остался благодарен своему первому марафону: «Я получил возможность проверить себя в большом деле. Страдания были отчаянные, а я их пересилил, добежал до финиша и обгонял даже кое-кого, хотя чувствовал себя умирающим.

И потом сколько раз приходилось мне зубы стискивать, а я уже знал, что всё, абсолютно всё могу вытерпеть. Ни разу в жизни не сходил я с дистанции. Потому что за спиной у меня был марафон».

Но здесь добавим ещё кое-что важное. Болотников умел бегать на пределе, долго терпеть и выжимать из себя всё, когда резервуары уже были пусты. Но он делал то, что выше его сил, лишь тогда, когда в этом была крайняя необходимость. Что на тренировках, что на соревнованиях — выступал в меру своих возможностей, в соответствии с подготовкой. И лишь в чрезвычайных ситуациях, которых было не так много, выдавал нечто фантастическое.

«Всякий опытный спортсмен в ходе борьбы хорошо чувствует предел своих возможностей, — говорил Болотников. — Важно уметь переступить этот предел только в очень нужный момент. Если бы каждый раз, на любых соревнованиях я совершал подвиги… долго не протянул бы, не уберёг себя для самых важных стартов».

Кто тренировал Петра Болотникова

Его первым тренером стал Пётр Сергеевич Степанов, к которому посоветовал обратиться начальник физподготовки армии. Будучи в группе Степанова, Болотников познакомился с Куцем и другими бегунами, начал систематически заниматься.

Но скоро понял, что подготовиться к Мельбурну по методике этого тренера не получится. И осенью, накануне Олимпиады, перешёл к Григорию Исаевичу Никифорову.

Болотников называл своего тренера отцом и Исаичем. Даже по именам они подходили: Никифоров — Григорий Исаевич, Болотников — Пётр Григорьевич.

Тренер был не публичным человеком, можно даже сказать — незаметным. Очень молчаливый, никогда не суетящийся, он спокойно делал свою работу. О нём мало кто знал, его почти не упоминали в газетах. А он написал диссертацию «Методика тренировки в марафонском беге» (1955) и вырастил олимпийских чемпионов — Владимира Куца, Петра Болотникова, а также единственного советского (и российского) рекордсмена мира на марафонской дистанции Сергея Попова. 

Другие ребята, которых готовил Никифоров и которые подавали большие надежды в спорте, увы, погибли на фронте. А сам Григорий Исаевич провёл почти 900 дней в блокадном Ленинграде.

Владимир Куц так говорил о Никифорове: «Он представлялся мне мучителем, задавшимся целью сломить меня физически и духовно. И так казалось мне довольно долго. Потом уже я стал понимать, что та нагрузка с лихвой компенсировалась восстановительными средствами, по части которых Никифоров был великий мастер.

По сей день не встречал я тренера, который так же умел бы предусмотреть и обеспечить всё необходимое для своего ученика, который был бы столь же добр и полон участия к нам, так много терпевшим на тяжёлых тренировках».

Мельбурн-1956. Становление будущего чемпиона

В Австралии Никифоров поставил перед Болотниковым простую задачу: набираться опыта, осматриваться, наблюдать за соперниками. И, разумеется, погружаться в олимпийскую атмосферу, так сказать, «пробовать на зуб» забеги высочайшего уровня.

В победе Куца Болотников не сомневался. В самом же себе у него такой уверенности не было. Он боялся бежать, боялся, что не сможет финишировать. 

Олимпиада — это такая мясорубка. Там перегорают даже закалённые, всё повидавшие бойцы

Стартовали 10 000 м. Весь забег у Петра как в тумане прошёл. Он двигался своим темпом, кого-то пропускал и потом пытался догнать, задыхался, обходил кого-то, снова сбавлял. И думал про себя: «Какое я барахло, меня даже на теплоход не возьмут, чтобы домой ехать».

Зато он видел всю борьбу Куца и англичанина Пири. Видел, как Пири измотан, несчастен, как дела его хуже и хуже становятся. Сам Куц этого оценить не мог, англичанин всю дорогу «висел» у него за спиной. Видел Болотников и победный финиш своего соотечественника.

Почитать, как проходил этот же самый забег глазами Владимира Куца, можно здесь.

Сам Болотников занял тогда 16 место. Очень обрадовался, что не последний — после него на финиш прибежали ещё семь человек.

Через несколько дней стартовали на 5 000 м. Пётр, довольный собой, что справился с «десяткой», решил бороться за топ-10. Стал 9-м, показав результат 14:22,4 и даже обогнал одного из главных соперников Куца в этом забеге Криса Чатауэя. Правда, как признаётся сам Болотников, Чатауэй достался ему уже порядком измученный Куцем, так что справиться с ним было несложно.

Дорога к мировому успеху

После Мельбурна Пётр, что называется, пошёл в гору. Неплохо показав себя на олимпийской дорожке, он вернулся домой с ощущением, что может и будет бороться с лучшими стайерами мира. 1957 год стал годом окончательного укрепления его веры в себя.

Сначала Болотников обновил личный рекорд на 5 000 м — 13:58,2. Потом одержал крайне важную победу, вырвав финиш у Эмиля Затопека на забеге в Праге. И, наконец, забрал золото и серебро на чемпионате СССР на дистанциях 10 000 м и 5 000 м соответственно. Побеждённый Куц тогда сказал, поздравляя товарища: «Так и впредь держись, Петро!».

«Я сумел переломить себя, — говорил Пётр, — поверил, что нет на свете стайера, у которого я не мог бы выиграть. А когда эта вера из робкой мечты переросла в каждодневное, естественное состояние, когда я сжился с ней, вросся в неё, ничто уже не могло меня остановить».

Интересно, что в обычной, не беговой жизни эта уверенность однажды вышла Болотникову боком.

Спорткомитет дал ему направление на поступление в школу тренеров. На устном экзамене по литературе Болотников хорошо ответил на вопросы билета, но экзаменатор (советская волейболистка Злата Андреевна Старовойтова, чемпионка Европы 1950) начала задавать дополнительные вопросы. И это Петра разозлило.

«Я, — думал он про себя, — чемпион страны, победитель Куца, на билет хорошо ответил, а меня в школу тренеров принять не могут, по школьной программе гоняют!». И сорвался. Злата Андреевна попросила рассказать про Грибоедова и его «Горе от ума». «Не знаю такого, — ответил Болотников, — Не бегал я с ним. И горя до сих пор не мыкал: ума-то, слава богу, нет — спортсмен я, мастер спорта».

После такого ответа, разумеется, ни в какую школу тренеров он не поступил. А на следующий год даже не стал пытаться, потому что экзамены снова принимала Старовойтова.

И перед тем, как перейти к золотой для Болотникова Олимпиаде в Риме, упомянем, что сразу после успешного сезона-1957 начались проблемы со здоровьем. С больной ногой Пётр бежал в матче СССР против США, еле добрался до финиша, после чего его сразу же отправили к врачу. Врач диагностировал деформирующий артроз.

Бегать Болотников не мог. Стал ходить. Проходил по 60 км в день, так что даже спина болела. Усердно лечился, помнил, что впереди Олимпийские игры.

Рим-1960. Золотой забег

Пётр знал, что 1960-й год будет самым важным в его жизни и беговой карьере. Он готов был биться не просто за олимпийские медали, но за победу. Настроение было боевое, готовность идеальная.

Прилетели в Рим. Никифоров рассчитал подготовку своего подопечного с такой ювелирной точностью, чтобы пик формы Болотникова пришёлся не просто на Олимпиаду, а именно на 8 сентября, день забега на 10 000 м. Даже 6-го и 7-го числа Пётр ещё не был в максимальной своей форме.

Фаворитом забега он не считался. Ни соперники, ни пресса не называли его в числе претендентов на медали. Даже Куц, знавший, как Болотников умеет бегать, предполагал в лучшем случае место в топ-3. А Пётр оставался спокойным, он понимал, что всеобщий скептицизм ему только на руку: конкуренты, не воспринимающие его всерьёз, ослабят бдительность — и вот тут можно будет атаковать.

Но не все коллеги по цеху считали, что Болотникова можно не бояться. Одну из предстартовых тренировок Пётр выполнял вместе с Гансом Гродоцким, выступавшим за Германию. Делали темповые отрезки: 3000 + 2000 + 1000, между ними 150 м трусцы. Болотников положил первый интервал за 8:11, последний — за 2:31. И после этого Гродоцкий сказал: «Пётр, ни один человек так не пробежит. Ты будешь чемпионом!».

В Риме Болотников тренировался точно в то же самое время, на которое был назначен забег на 10 000 м. Приучал организм работать на максимум именно в это время суток. Даже забег на 5 000 м не видел, потому что ушёл на пробежку. Настолько был дисциплинирован.

В еде тоже не позволял себе расслабляться. В олимпийской деревне был устроен шведский стол, спортсмены могли брать всё, что им хотелось и в каких угодно количествах. Болотников выбирал на обед стакан молока с мёдом и кукурузные хлопья, плюс брал маленький кусочек рыбы или курицы. На десерт — половинку груши. И всё.

Напоминал себе: «В пути и иголка — ноша». Не хотел лишний вес набирать.

А вот в развлечениях себе не отказывал. Последние дни перед забегом тренировок не было, спортсмены берегли ноги. Болотников же считал, что он в любом случае выиграет этот забег, и отправлялся гулять и осматривать итальянскую столицу, совершенно не переживая за дополнительную нагрузку. Они с тренером готовились на 28:40, никто в сезоне ещё не бегал на такой результат, но Пётр знал, что он сможет и 28:40, и даже чуть быстрее.

А ещё с Никифоровым была такая договорённость: тренер сидит на трибуне с белой фуражкой в руках — и если Болотников ведёт забег точно по графику, то тренер машет ему фуражкой вверх-вниз; если отстаёт — тогда вправо-влево.

В послеолимпийскую зиму я переживал медовые месяцы своей спортивной жизни

Наконец, наступило 8 сентября, прозвучал стартовый выстрел, и лучшие стайеры мира устремились в погоню за олимпийским золотом. Первый круг Болотников протолкался в большой толпе соперников, на втором сумел выбраться и сразу вышел на свой запланированный темп. К середине дистанции его время было 14:22 — идеально по графику.

В тот день стояла жара. Болотникову повезло, что его организм всегда хорошо переносил такие погодные условия. Пётр прибавлял, выходил в лидеры, изредка, чтобы отдышаться, пропускал вперёд себя соперников, в том числе Гродоцкого. А потом вдруг увидел своего тренера: тот отчаянно махал фуражкой из стороны в сторону. И это было странно, потому что в тот момент Болотников шёл даже быстрее условленного темпа.

За 500 метров до финиша будущий чемпион сделал сильный рывок, догнал Ганса, ушёл вперёд — и сразу же услышал, как замолчал стадион. Десятки тысяч немцев на трибунах кричали, поддерживая Гродоцкого, пока он лидировал, но стоило советскому бегуну его обогнать — и над стадионом повисла тишина. «Вообще ничего не слышу, — вспоминал потом Болотников, — только затворы фотоаппаратов щёлкают».

Перед самым финишем у него не осталось никаких сил. Старался терпеть, уговаривал себя, что ради Олимпиады можно и поднажать. Прибавлял, как мог, хотя прибавлять было уже нечем. И влетел в финишную ленту с результатом 28:32,3. Две секунды не дотянул до мирового рекорда. 

Ужасно разволновавшийся Григорий Исаевич ещё на последних ста метрах выкинул на поле свою фуражку. А потом пошёл поздравлять Болотникова и извиняться перед ним за то, что на нервах всё перепутал и неправильные сигналы подавал.

В тот день восемь человек разменяли 29 минут. Десять обновили личные рекорды. Дисциплина была последней беговой в программе Игр, и те, кто не добрал медалей, старались выжать максимум из этого старта. Но лучшим мог стать только один, и это был Пётр Болотников.

Лучший в мире на дистанции 10 000 м

Когда Болотников говорил, что сможет пробежать «десятку» быстрее 28:40, это не было пустым бахвальством. На Олимпиаде он это доказал, а позже подтвердил.

Сначала забрал мировой рекорд на 10 000 м, когда финишировал на чемпионате СССР за 28:18,8 (1960 год). А позже обновил его до 28:18,2 (1962 год).  

Во «Всемирной истории лёгкой атлетики» Кверчетани мировому рекордсмену Петру Болотникову посвящён такой абзац:

«Если бы против Болотникова в этом рекордном забеге выступала «эстафета» из Пааво Нурми и Эмиля Затопека, и оба они показали бы свои лучшие результаты на 5000 метров (14.28,2 и 13.57,0), то всё равно советский бегун финишировал бы первым».

Правда, выбежать из 28 минут у Болотникова так и не получилось. Зато ко всем своим успехам он сумел добавить ещё один — когда финишировал первым на чемпионате Европы в Белграде, несмотря на проблемы со здоровьем, и показал время 28:54. 

На мировой рекорд на 5 000 м тоже были планы. Цифры Куца стояли уже 7 лет — 13:35. Но улучшить их не вышло из-за досадного внешнего обстоятельства. Болотников готовился снимать рекорд на Мемориале Знаменских, а старт внезапно перенесли на один день назад, с 5 на 4 июля, — и всего одного дня не хватило Петру, чтобы полноценно завершить подготовку.

Они оба с тренером были очень огорчены, но рассудили, что сейчас от рекорда лучше отказаться. И Болотников пробежал, не напрягаясь, свои 10 000 м, заняв место в топ-6.

Токио-1964. Травма и поражение

За год до нового олимпийского сезона организм чемпиона начал сбоить. На кроссе «Правды» на Московском ипподроме Болотников бежал 8 км — 4 круга по 2 км каждый, плюс по 4 препятствия на круге. Выиграл у второго места полтора метра, но позже назвал этот финиш самым тяжёлым в своей жизни. Оглох, ничего не слышал, в голове шумело, подступила тошнота.

На следующий день он даже не смог закончить зарядку, потому что начал задыхаться. Но окончательно понял, что что-то не так, когда отправился на пробежку по знакомому кругу в лесу: будучи в форме, он легко пробегал этот круг за час, сейчас понял, что сделает за час и десять минут. В итоге прибежал на финиш через 1,5 часа, весь в мыле.

Врачи определили перенапряжение сердечной мышцы и запретили соревноваться. Можно было только бегать трусцой, чтобы держать себя в тонусе. Болотников уехал в Ангарск, лечился, дышал свежим сибирским воздухом и не отчаивался. Впереди была Олимпиада в Токио, и её тоже надо было выигрывать.

После восстановительного периода Пётр взял «пятёрку» в Минске с результатом 14:08,0, потом пробежал в Цюрихе, куда приехали основные претенденты на медали Токио, — собирался показать 13:50, но получилось 13:38,6. Он был готов к новой Олимпиаде.

В этот раз фаворитом называли именно его. В японской прессе начали появляться предложения вообще не проводить забег на 10 000 м, а сразу отдать золото Болотникову.

Он и сам был уверен, что второе золото от него не уйдёт. Признавался даже, что в Новый 1964 год выпил за свой новый титул. 

И за несколько дней до олимпийского забега всё сломалось. Пётр вышел на тренировку — побегать интервалы под дождём, в прохладную погоду. И внезапно получил травму — разрыв камбаловидной мышцы. 

Восстановиться он уже не успел. Его интенсивно лечили, скрывали от общественности неприятную правду, в день старта поставили новокаиновую блокаду. Но чуда, увы, не произошло.

Страдая от боли, Болотников финишировал 25-м, показав результат 30:25,8. У победителя было 28:24, такие цифры Пётр смог бы одолеть, он был уверен в этом. Но случилось то, что случилось. И, конечно, Болотников страшно переживал. Отыгрывать такое поражение ему было уже негде, до следующей Олимпиады не дотянуть.

Последний круг

Уходить из спорта, потерпев сокрушительное поражение, Пётр не хотел. И решил, что завершит карьеру не раньше, чем вырвет победу у кого-то из своих принципиальных соперников: Уильяма Миллса, олимпийского чемпиона на «десятке» в Токио, — или Роберта Шюля, которому уступил победу на «пятёрке» в матче СССР – США летом 1964 года.

И тут, пожалуй, мы имеем полное право сказать: Болотников не был бы Болотниковым, если бы не достиг той цели, которую он перед собой поставил.

Главным соревнованием его последнего сезона (1965 год) стал матч СССР – США. На дистанции 5 000 м Пётр и Роберт Шюль встретились в последней, решающей схватке.

Американец был намного моложе, но для советского стайера было делом чести прийти к финишу первым. Оба они оторвались от соперников и бежали рядом, по очереди уступая друг другу лидерство. Болотников вспоминал потом, что последние метры нёсся с закрытыми глазами, уже не соображал ничего. Только думал: «Отдай всё, но выиграй! Выиграй свой последний бой!».

Шюль уже был олимпийским чемпионом и тоже хотел себе эту победу, он прибавлял темп вместе с Болотниковым, выходил в лидеры и снова откатывался. У ленточки Пётр оказался впереди на считанные миллиметры, ничтожное преимущество — но это была победа.

И уходил из спорта Пётр Болотников с лёгкой душой, спокойным и счастливым.

«У меня не было сытого самодовольства, я понимал, что по разным причинам не достиг многого, чего мог достигнуть, однако вместе с тем оставалось спокойное сознание, что главное сделано — я был олимпийским чемпионом, рекордсменом мира, одержал немало важных побед, многим стадионам мира дал послушать гимн моей Родины, друзьям и незнакомым людям (да и себе самому) я принёс больше радости, чем огорчений. Что ещё человеку нужно?».

Когда Болотникова спросили, в какой момент, по его мнению, надо уходить из спорта, он не раздумывал над ответом. Когда пропадает желание соревноваться. Если уже нет свежести, нет вспышки — всё, вешай шиповки на гвоздь.

Пётр Григорьевич прожил долгую жизнь, 83 года. Возможно, где-то в своей спортивной карьере он был излишне самоуверен, но постоянно доказывал себе и другим, что он может сделать лучше, достоин быть лучшим. Умел терпеть и работать выше предела сил, не позволял сомневаться в своих возможностях. Наследник Владимира Куца, 13-кратный чемпион СССР, олимпийский чемпион и мировой рекордсмен в беге на 10 000 м Пётр Болотников.

В Саранске, столице Республики Мордовия, уже полвека проходит ежегодный пробег памяти Болотникова. В программе 3 дистанции: 3 км, 10 км и полумарафон.

После золотого забега в Риме в 1960-м году советские и российские легкоатлеты пока ещё не выигрывали олимпийские старты на длинных дистанциях.

В статье использованы материалы из книги «Последний круг» Стива Шенкмана в соавторстве с Петром Болотниковым.